Лаборатория Дубльвэ - Страница 6

Но – изумительное дело! – те же самые лейкоциты становятся врагами стареющего человека, внося в его организм болезненные изменения. Можно часами смотреть на эти полные захватывающего интереса картины, забыв о еде, о сне, обо всем…

«Радиогувернер», заведенный самой же Ниной, уже несколько раз напоминал ей о позднем времени, с каждым разом все громче, все настойчивее.

– Да иду! Вот надоедливый! – наконец не выдержала она, улыбнулась, сладко зевнула, погасила аппараты и закрыла увлекательную книгу, подсунув под нее стопку исписанных листов бумаги. Нина писала научный труд на соискание ученой степени кандидата биологических наук.

«Восемь часов! Пора вставать!» – произнес отчетливо радиобудильник.

Нина открыла глаза. В спальне стоял сумеречный свет ленинградского осеннего утра. По железному подоконнику стучали капли дождя. Ленинградцам удалось значительно улучшить климат своего города, но изменить его более решительно они не могли. Переделка климата в пределах одного города невозможна, а борьба за изменение климата в мировом масштабе еще только начиналась.

Вековечный спор европейского ледника – Гренландии – с печкой Европы Гольфстримом – продолжался: ленинградская погода оставалась неустойчивой, осень и зима несли с собой дожди и туманы вперемежку с заморозками, морозами и нежданными оттепелями.

Нина проснулась в плохом настроении. Отчего бы это? Действие осени, дождя, серого утра? Нет, не то: ее настроение было испорчено еще вчера… И вдруг она вспомнила: Лавров!

Вчера утром, как всегда, она вошла в кабинет Сугубова. Леонтий Самойлович, сердито нахмурив брови, ходил по комнате. За столом сидел улыбающийся Лавров.

При появлении Нины он поднялся с кресла и, подойдя к ней, сказал:

– Товарищ Никитина, позвольте вам напомнить о вашем первом появлении в этом кабинете. Тогда, помните, вы колебались, с кем вам работать, со мною или с Леонтием Самойловичем. И мы решили: будете работать попеременно у профессора Сугубова и у меня. Вместо одной пятидневки вы непрерывно проработали у профессора Сугубова более двух месяцев. Но не пора ли вам поработать и у меня?

В этот момент Никитина почти ненавидела Лаврова: нетактично! Неужели старик не понимает, что она уже сделала выбор? Как бы отвечая на ее мысли, Лавров улыбнулся.

– Насильно мил не будешь, и я не напоминал бы вам о нашем договоре, если бы не одно обстоятельство. Мой лаборант, моя правая рука, уехал в длительную командировку, и вся моя работа стала. Вот тут-то я и вспомнил о вас. Ну, думаю, и вы сама и профессор Сугубов, конечно, не откажете мне в товарищеской услуге…

Вот как поставил вопрос этот хитрый Лавров! И возразить нечего… Нина в последней надежде обратила умоляющий взгляд на Сугубова. Но форма просьбы, видимо, и его обезоружила…

И вот сегодня Нина должна начать работать с Лавровым. Она сердито бьет ногой по кровати, нехотя встает и направляется в ванную. Гидроэлектромассаж изгоняет дурное настроение. Вчерашняя сцена в кабинете уже не кажется ей столь неприятной.

* * *

– А где же профессор Лавров? – спросила Никитина, обводя глазами кабинет.

Из-за бюро в углу кабинета выглянула женщина.

– Товарищ Никитина? – спросила она. – Профессор Лавров пошел в лабораторию регенерации. Он просил вас разыскать его, как только вы придете.

Никитина кивнула головой и вышла из кабинета.

Направо и налево по коридору – двери, двери без конца… Но сколько же у него лабораторий! У Сугубова только одна – химическая, и в ней производятся самые разнообразные анализы. «Моя лаборатория – весь Ленинград», – говорит Сугубов.

«Лаборатория КВ», «Лаборатория УКВ», «Лаборатория…», «Лаборатория…» – читала Нина надписи на дверях. А вот, наконец, и «Лаборатория регенерации».

– Можно войти? – спрашивает Нина в микрофон у двери и слышит в ответ:

– Нельзя.

– Но мне нужно видеть профессора Лаврова.

– Профессора Лаврова срочно вызвали в рентгеновский кабинет.

Нина досадливо пожала плечами. Встречная санитарка указала ей, как пройти в рентгеновский кабинет. Оказывается, их несколько десятков, но главный находится в подвальном помещении. Никитина решила пойти в главный кабинет.

Не без труда разыскала она в лабиринте широких коридоров и залов подвального этажа огромную стальную дверь. Над ней ярко-красным светом горели зловещие слова:

...

НЕ ВХОДИТЬ! ВКЛЮЧЕНО 3 000 000 ВОЛЬТ!

На вопрос, в кабинете ли профессор Лавров, Нина получила ответ:

– Да, он здесь и просит вас подождать. Аппарат будет скоро выключен.

Через три минуты красные буквы погасли, и тяжелая стальная дверь открылась.

Лавров сидел в кресле перед высокой стеной, не доходящей до потолка. Эта толстая стена из бетона и свинца должна предохранять врача от действия чудовищного аппарата. Над стеной поднимается перископ.

– Вы еще не видали эдакой тяжелой артиллерии? Не хотите ли заглянуть в перископ? – предложил Лавров Нине.

Никитина посмотрела и увидела: такой же пустой зал, посредине сложный аппарат с огромной двенадцатиметровой стеклянной лампой. Больного не видно. Вероятно, он уже увезен автоматической вагонеткой…

– Ну, вы еще насмотритесь на все это, Нина. Идем в лабораторию!

* * *

Лаборатория регенерации несколько напоминала магазин живой природы. На высоком столе у одной из стен в несколько этажей были установлены аквариумы, террариумы, клетки с птицами и белыми мышами. За стеклами виднелись морские звезды, гидры, лягушки, дождевые черви, раки, пауки, ящерицы, полипы. У многих ящериц были двойные и тройные хвосты. У лягушек раздвоенные ноги, у аксолотля пятая нога на спине – результат действия регенеративных сил…